Храбро воевал наш земляк.

Не по ночам уже ноют старые раны у Петра.  Приходится и днём всё чаще и чаще ложиться на старенькую кровать и по долгу лежать, подложив руку под затылок, менять положение непослушных ног и думать. Думать о прошлом, о настоящем и будущем…

В таком положении я его и застал в этот день. Обменявшись приветствиями, по солдатски крепко пожав друг другу руки. Мы редко встречаемся и почти не когда не вспоминаем горькие дни войны, пропахшие едким пороховым дымом, солёным потом и кровью. Об этом просто не хочется вспоминать.

Однако память солдата цепко хранит всё, что пришлось пережить в годы Великой Отечественной войны. И наверное, до кончины нам не забудутся фронтовые друзья и товарищи. С которыми пришлось идти по огненным дорогам войны. Ведь фронтовая дружба и вера в победу многим помогли выстоять и выжить

Судьба нас свела случайно. В середине декабря сорок третьего я прибыл из госпиталя в запасной офицерский полк, базировавшийся в небольшой смоленской деревушке. Зачислили меня в подразделение выздоравливающих, где мы изучали топографию, теорию и тактику боя, новые системы оружия как нашего так и противника.

Однажды в перерыве между занятиями, прихрамывая, ко мне подошёл сухощавый с раскосыми, как у шолоховского Григория Мелихова глазами лейтенант. От его левого чуть подрагивающего глаза до уха протянулся свежий шрам. «Здорово пометила война лейтенанта», у меня мысль. Подошедший, открыто глядя на меня спросил.

-Послушай старшой, что-то ты мне приглянулся. Кажется, где-то видел тебя. Лицо знакомое. Не с дона ли?

- Нет, ошибаешься, из Сальских степей, - отвечаю. – У нас в Маныче вода солёная, а в Дону пресная. - Постой, постой, - оживился лейтенант. – Может, ты из Орловской? Хутор Зундово знаешь?

- Ещё бы не знать – говорю. – Это почти моя родина. Во всяком случае там жили мои родители.

Вот так и состоялась наша встреча с Петром Тараненко, уроженцем  хутора Верхне – Зундово. Вскоре после выздоровления направили в 13- ю отдельную  истребительную противотанковую бригаду резервов главного командования. Тараненко был назначен командиром огневого взвода, и командиром батареи.

Встречались редко, хотя довелось в одном подразделении бок обок. Но слышать о нём, его подвигах приходилось довольно часто. Его решительность и мужество в бою подавляли в солдатах, нерешительность и усталость. Он не кланялся фашистским пулям, мог стоять во весь рост под огнём противника, перебегать от пушки к пушке. Словом, воевал с открытыми глазами. Старшие командиры его уважали за смелость, поистине русскую лихость. Ему подражали солдаты.

… На исходе дня второго мая 1945 года мы вышли на Эльбу под Виттенбергом. День был тихий, солнечный. Не верилось, что шла война, что приходит ей конец. Вскоре Перу Мефодьевичу Тараненко, как одному из лучших боевых офицеров орденоносцев была оказана большая честь принять участие в Параде Победы. Я искренне радовался и гордился земляком. Этой чести он по истине заслужил.

 В послевоенное время Тараненко с такой же энергичностью, как и в сражениях, боролся за быстрейшее восстановление народного хозяйства. Работал председателем колхоза, ветеринарным фельдшером. Много лет жизни отдал коммунист  развитию колхоза «Родина». Сейчас живёт в хуторе Островянском. Скромно и честно живёт бывший отважный солдат Родины, один из тех, кто завоевал людям мир и счастье.

Сегодня в день 45 – летия Парада Победы в Москве, мне в который раз вспоминается встреча с союзниками на Эльбе. Радостной и волнующей она была. Наши пушки были зачехлены. Но на том берегу стояли замаскированные американские танки с расчехлёнными стволами орудий. Хочется сказать тем, кому не пошли впрок уроки Великой Отечественной: «А не пора навсегда зачехлить пушки, чтобы не вспыхнул новая, ещё более губительная для человечества война».

Б. Прокопенко,

ветеран Отечественной войны,

 пос. Орловский